--- Он помнит ---
На экране горит заставка Голодных Игр, в ушах заезженной пластинкой скрипит голос Кориолана Сноу: «Дабы напомнить повстанцам, что даже самые сильные среди них не преодолеют мощь Капитолия, в этот раз Жатва проводится среди уже существующих победителей».
Его лишают последнего – ведь у него таких всего двое.
Один из них входит без стука - открывает дверь и молча проходит на кухню. Небесно-голубой взгляд бежит по привычно грязному столу и спотыкается на смутно знакомых железках. Игнорируя гостя, он наугад выуживает из горстки первую, подносит к обманчиво сухим глазам.
Сколько бы ни минуло лет, он помнит каждую. И каждого.
читать дальше- Уоррен, Патрик, пятнадцать, - губы кривятся в безумной улыбке. - Единственный сын аптекаря… у них с женой лет десять детей не было. Шестьдесят вторые Игры. Сутки на Арене.
Подняв стакан дрогнувшей рукой, он чокается с невидимым собутыльником и залпом глотает выпивку. Одно короткое движение - и радиомаячок некоего Патрика Уоррена звякает о стенку стоящего в углу мусорного ведра.
Пальцы с нежностью гладят медицинскую сталь следующей железки.
- Мэйси, Олив, четырнадцать, - голос дрожит то ли от ярости, то ли от боли. - Семидесятые, три часа на Арене… старик Мэйси пережил дочь на две недели…
Дзы-ы-ынь! Еще одна чья-то жизнь отправляется в мусорку.
В голубых глазах напротив мелькают первые живые эмоции.
- Перестань, - еле слышно просит их обладатель. – Я только хотел сказать…
- Картрайт, Адам… не те Картрайты, - не слыша просьб, он делает очередной глоток, упрямо продолжая перебирать маячки. – Шестнадцать… сутки…
Язык его уже заплетается, слова переходят в бессвязное мычание, но он все говорит и говорит, называя имена, цифры и даты, поминая каждого погибшего подопечного и за каждого поднимая выпивку. Бездушно-одинаковые и одновременно такие разные, железки бряцают о стенку ведра, попадая или не попадая внутрь… пока на столе не остается всего два маячка.
Он заставляет себя взять один из них.
- Мелларк, Пит, шестнадцать… - голос его дрожит и срывается. Уронив железку на пол, он судорожно впивается в лицо скрюченными пальцами - наружу, продираясь сквозь кровавую пелену в глазах, кромсая в клочья его хваленую менторскую стойкость, рвутся почти звериные рыдания.
- Я еще здесь, - неожиданно с горькой улыбкой отзывается его голубоглазый гость и тянется к последнему маячку на столе. – И она тоже еще здесь.
Он отчаянно мотает головой, отгоняя сочувствие. Он уже ничего не соображает и не видит – лишь на стенах вокруг пляшут и кривляются демоны, один уродливее другого, а из темной, разверзшейся пустоты внутри него лезут длинные липкие щупальца безумия, до дури похожие на его собственные кишки... пройдет тысяча лет, но он все равно будет помнить, как держал их в руках - и молился, и просил у того, в кого никогда не верил, только выжить… выжить любой ценой!
- Убирайся... убирайся к дьяволу, мальчишка! - рычит он, вскидывая остекленевшие, налитые кровью глаза.
Твердо глядя на него, непрошеный гость отрицательно качает головой, и этот жест становится последней каплей: отшвырнув стул, он вскакивает на ноги, покачивается… хватается за столешницу, за нож… его не на шутку штормит… Мальчишка порывисто шагает навстречу, пытаясь помочь, и он хватает подопечного за грудки, намереваясь… что? Вцепиться? Оттолкнуть? Покалечить? Он не понимает, что делает… в таком состоянии он может убить одним ударом – но, забыв про страх, мальчишка перехватывает его кулаки, с неожиданной для пацана силой разжимает их и твердо говорит:
- Она все еще здесь.
И его прорывает… Он столько лет пил, бранился, ненавидел, оскорблял, дрался, презирал, крушил, насмехался… за все эти годы он лишь не плакал, как плачет сейчас. Не выл, как воет - утробно и надрывно, будто смертельно раненый, загнанный в ловушку зверь, которого выворачивает наизнанку от хлынувшей через край боли. Не давился рыданиями, как давится ими на мальчишеском плече, уже даже не пытаясь скрыть…
Он хотел бы забыть - но он помнит.
- Ничего… сейчас станет легче, - продолжая держать - и держаться за него, шепчет Пит.
- Расскажешь кому - убью, - глухо грозит Хеймитч, порывисто утирая заросшие щеки тыльной стороной ладони.
Никто никогда не видел его слез. И больше никто не увидит.
Это дорога в один конец. Для каждого из них. Ибо даже самые сильные не преодолеют мощь Капитолия.
Третья Квартальная бойня объявляется открытой.
@темы:
ФБ2013, Голодные игры, 2й уровень
